Межкультурная коммуникация: направления и перспективы «Горячие точки» и универсальные стратегии в коммуникации русских и австрийцев
Статья посвящена межкультурной коммуникации. Рассматриваются «горячие точки» МКК, такие, как налаживание контакта, обращение и приветствие, согласие и отказ, выражение критики и комплименты. Также приводятся универсальные стратегии, помогающие в МКК: задавание вопросов, спонтанное непрошенное приведение фоновой информации, стратегии аргументации (рекомендуется, например, максимальная эксплицитность и избегание неточных указаний времени и дистанции и косвенных актов речи) и учет постулатов общения, равно как и правил вежливости и соблюдения статуса. Приводятся примеры из русско-австрийского общения. Подчеркивается необходимость межкультурной чувствительности (intercultural awareness) и – по возможности – переноса приобретенных в одной культуре навыков и знаний на другую.
Спецкурс «Культурное пространство Санкт-Петербурга» в практике обучения иностранных учащихся русскому языку
Предлагаемая лингвометодическая культурологически ориентированная модель обучения РКИ, разработанная на материале спецкурса и строящаяся на коммуникативно-интерактивной основе, дает возможность иностранным учащимся познакомиться с культурой Санкт-Петербурга и использовать полученные знания в межкультурной коммуникации.
"Я слово позабыл … (из дневника учителя русской школы )"
Я слово позабыл …
(из дневника учителя русской школы )
Я совершенно уверена, что мои ученики понимают то, о чем я им говорю. Ведь если кто-то чего-то не понял, то сразу видны глаза, особые глаза – вдруг опустевшие или даже отчаянные.
У меня ведь не 40 детей в классе – сразу можно заметить, что одного или, может быть, двух собеседников я в какой-то момент не досчитываюсь. И речь не о том, что происходит дальше в такой ситуации. Я говорю сейчас о довольно странной форме нашего общения с учениками: они, как правило, нас понимают, и это проверено, а вот сами говорят с трудом. Слова и словосочетания моего языка, только что произнесенные и вполне понятые, дети возвращают мне с усилием. Они как бы ловят, стараются ухватить безусловно существующие где-то у них внутри понятия и вспомнить, восстановить их имена.
Тут, конечно, нет ничего нового: наши англоязычные дети обыкновенно имеют по два отдельных словаря русских слов. Один небольшой, ежедневно используемый – это активный, другой – для чтения (редкого) и уроков в русской школе – этот лексикон побогаче, но именно он полуспрятан в глубинах их памяти (чуть ли, не в прапамяти).
Если после этого попытаться сформулировать главную задачу учителя русского языка, работающего с детьми, растущими в англоязычной среде, то проще всего определить ее так: необходимо перевести как можно больше русских слов из пассива в область звучания.
Ясно, что для такой работы с нашими «родными иностранцами» нужны особенные, т.е. специальные учебники, такие как «Русский учебник» А. Кучерского (1-й класс). Но, к примеру, для 6-го класса таких учебников нет. Я с моими учениками работаю по учебникам, привезенным из России, и уже сама адаптирую их для своей цели, непредвиденной авторами этих книг. А книги для 6-го класса «Русский язык» М.М. Разумовской и П.А. Леканта (М., 2001) и «Литература в 2-х частях» В.П. Полухиной (М., 2002), надо сказать, прекрасные. На базе этих пособий можно было бы составить и учебники для русских школ за границей. Но кто возьмется за это?
И вот мы читаем на уроке стихотворение «Узник» А.С. Пушкина. Невероятно, но стихи, написанные почти 200 лет назад, мои леди и джентельмены произносят и заучивают легко и с удовольствием. Почти сразу поняли, о чем это произведение: несколько вопросов, начинающихся с «почему», и дети готовы комментировать каждую строчку. Даже примеряют настроение стихотворения на себя: 13-летний Лёва после чтения вдруг признался, что тоже часто чувствует себя «вскормлённым в неволе».
К работе со стихотвореием К. Симонова «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины…» я подбиралась осторожно. Я бы обошла его, но как же тогда тема войны, о которой юные русские канадцы почти не знают? Мне нужна была именно эта страница русской истории, и я, наконец, решилась: пусть будет Симонов. Это одно из лучших его стихотворений, и, главное, оно во всем очень, очень русское, может быть, слишком.
Стали читать – медленно, с комментариями и остановками… Что тут началось! «Кринки, версты, погосты, околицы, пажити»! Ни в какой прапамяти мои ученики не могут отыскать эти слова и тем более их припомнить. Да и мне трудно дать им аналоги по-английски: не существует понятия – нет и имени ему. Хоть эти стихи довольно молодые по сравнению с пушкинскими, но их лексика из современного языка почти совсем исчезла. Нашим детям-иностранцам эти слова, возможно, никогда не пригодятся, но текст прекрасно помогает восстановить именно ту Россию – больную, растерянную; они как бы дают привкус общей беды, страданий уходящих солдат и мужества остающихся без защиты и помощи людей. Так на самом деле и было. Отчего бы и нашим детям не проникнуться этой болью? Ведь это и их родословная, их далекая история…
Как же все-таки быть с непонятными старыми словами? Мы говорили о них совсем немного, и это было не так уж важно. Важнее и по-настоящему ценно, на мой взгляд, было то, как все вдруг начали долго и серьезно объяснять, почему Симонов написал, что дожди были злые, и как наперебой доказывали, что он, несомненно, имел право сказать: «Я все-таки горд был…».
Нет, я совершенно уверена, что мои ученики меня понимают.
