Межкультурная коммуникация: направления и перспективы «Горячие точки» и универсальные стратегии в коммуникации русских и австрийцев
Статья посвящена межкультурной коммуникации. Рассматриваются «горячие точки» МКК, такие, как налаживание контакта, обращение и приветствие, согласие и отказ, выражение критики и комплименты. Также приводятся универсальные стратегии, помогающие в МКК: задавание вопросов, спонтанное непрошенное приведение фоновой информации, стратегии аргументации (рекомендуется, например, максимальная эксплицитность и избегание неточных указаний времени и дистанции и косвенных актов речи) и учет постулатов общения, равно как и правил вежливости и соблюдения статуса. Приводятся примеры из русско-австрийского общения. Подчеркивается необходимость межкультурной чувствительности (intercultural awareness) и – по возможности – переноса приобретенных в одной культуре навыков и знаний на другую.
Спецкурс «Культурное пространство Санкт-Петербурга» в практике обучения иностранных учащихся русскому языку
Предлагаемая лингвометодическая культурологически ориентированная модель обучения РКИ, разработанная на материале спецкурса и строящаяся на коммуникативно-интерактивной основе, дает возможность иностранным учащимся познакомиться с культурой Санкт-Петербурга и использовать полученные знания в межкультурной коммуникации.
Лауреата Нобелевской премии поэта Иосифа Бродского многое связывало с Литвой; сюда он впервые приехал около 40 лет назад, сразу после возвращения из ссылки. Сегодня вильнюсские друзья Бродского вспоминают, как они познакомились, и какими были первые впечатления Бродского от Вильнюса.
На доме одной из старых вильнюсских улочек, в котором Иосиф Бродский останавливался, теперь мемориальная доска. - Неужели 40 лет прошло? - удивляются литовские друзья поэта. Это ведь было, кажется, совсем недавно, как он приехал в Вильнюс, внутренне будто опустошенный испытанием ссылкой и личной неустроенностью, будто вчера позвонив из аэропорта, что, мол, еду, встречайте, вышел из такси и удивил тех, кто знал его заочно, вроде бы непоэтической внешностью. Потом долгие - за полночь - откровенные разговоры с новыми друзьями "за жизнь", а позже, наверное, и "за смерть" - с духовником, но уже не в Вильнюсе, а в старом храме провинциального городка.
Впервые Бродский посетил Литву в августе 1966. Вспоминает друживший с Иосифом Бродским более тридцати лет литовский поэт и переводчик, сейчас профессор Йельского университета Томас Венцлова: "Он приезжал, чтобы отдохнуть. Был очень измотан, истерзан внутренне. Да и кроме того, сама атмосфера на него сильно давила. Приезд Иосифа Бродского в Литву замечателен тем, что он дал несколько серьезных, важных стихотворений, которые входят в число его наиболее классических вещей: "Литовский дивертисмент", "Литовский ноктюрн", "Коньяк в графине цвета янтаря" - из стихотворений про Палангу. Он создавал экспромты, и некоторые из таких экспромтов записаны просто в моем дневнике, это стихи, созданные в Вильнюсе, причем, ну, не самые пристойные, я бы сказал, но смешные, такие шуточные стихи, какие есть у Пушкина, у многих русских поэтов. Это сохранилось в моем дневнике и больше нигде. И он здесь с другими своими вильнюсскими друзьями создавал такой рукописный журнал "Правда-матка", и там несколько его рассказиков, надо сказать, антисоветских, очень смешных. Я уверен, что это не пропадет и когда-нибудь будет опубликовано".
Большинство литовских друзей Бродского - литераторы. Но вот любопытно, кажется, наибольшую дружескую симпатию лирик питал к физику Ромасу Катилюсу, в вильнюсской квартире которого и останавливался. В этой семье чувствовал себя среди своих: "Вышел человек совсем непоэтической внешности, с первого взгляда, - вспоминает Ромас Катилюс. - Немножко рыжеватый, в кепке, одет так простовато, что ли, со своеобразным вкусом, но не так, как обычно, то есть это не Шелли и не Байрон, даже не Томас Венцлова, у которого на лице написано, что он поэт. У Иосифа ничего этого не было. Попав в нашу среду, сразу же почувствовал себя, хотя на время, намного лучше. С первого дня дружеские, весьма близкие отношения. Всю ночь проговорили на личные темы. Ему нужно было… у него всегда же было сложно с личными делами. Какое-то доверие с первого момента. У него было очень много друзей. Я никак не претендую на самого главного приятеля Иосифа. Он не был, как говорится, однолюб, он не был "однодруг"".
Другой приятель Бродского Пранас Моркус считает, что его стране с появлением здесь Бродского повезло: "Мы показывали Иосифу Александровичу лучшее, что нас окружало - город Вильнюс, украшавший собою, естественно, и нас. Мы его таскали по путанным дворам и переходам, но он при этом, казалось, присутствовал лишь отчасти, высматривая нужное для себя. Приметил в заросших руинах котенка, взял на руки, понес, стал гладить, невольно обнажая тоску по нежности, которой поэты, чем они больше, тем чаще обделены. Впрочем, об этой сцене можно иначе. Шли мы как раз мимо дома, где некогда обитал польский поэт Галчинский, чьи стихи к тому времени Иосиф Александрович переводил. Так что, предположим, котенок был реинкарнированным Галчинским, вышедшим навстречу с переводчиком. Только под вечер повезли его в Судярве под Вильной в костел с исключительными акустическими свойствами. Больше всего Бродского туда манила возможность доверительной, с глазу на глаз, беседы с духовником. Ну, и Литва в эти приезды не осталась обделенной. Бродский первый из русских творцов, внимательно прислушавшийся к нашему безмолвию и нечто существенное в нем разгадавший".
Характер отношения Иосифа Бродского к Литве вмещается в единственное слово - любовь, утверждают его здешние друзья Томас Венцлова, Пранас Моркус и Ромус Катилюс.
"Ему нравилась Литва, как страна, ее своеобразие, конечно, архитектура, конечно, католицизм, несколько другой дух - говорит Томас Венцлова. - Он ездил по Литве немало. Не был, к сожалению, в Ниде, вот чего действительно жалко, он Ниду так в жизни и не увидел. Литва была одной из трех стран, которую он любил. Италию, Польшу, Литву".
Ромас Катилюс: "Почему Литву? Для меня тут самое главное, что в вопросе содержался ответ - любил".
Пранас Моркус: "Как будто взял целую страну, словно того котенка, прижал к груди и погладил".
