Межкультурная коммуникация: направления и перспективы «Горячие точки» и универсальные стратегии в коммуникации русских и австрийцев
Статья посвящена межкультурной коммуникации. Рассматриваются «горячие точки» МКК, такие, как налаживание контакта, обращение и приветствие, согласие и отказ, выражение критики и комплименты. Также приводятся универсальные стратегии, помогающие в МКК: задавание вопросов, спонтанное непрошенное приведение фоновой информации, стратегии аргументации (рекомендуется, например, максимальная эксплицитность и избегание неточных указаний времени и дистанции и косвенных актов речи) и учет постулатов общения, равно как и правил вежливости и соблюдения статуса. Приводятся примеры из русско-австрийского общения. Подчеркивается необходимость межкультурной чувствительности (intercultural awareness) и – по возможности – переноса приобретенных в одной культуре навыков и знаний на другую.
Спецкурс «Культурное пространство Санкт-Петербурга» в практике обучения иностранных учащихся русскому языку
Предлагаемая лингвометодическая культурологически ориентированная модель обучения РКИ, разработанная на материале спецкурса и строящаяся на коммуникативно-интерактивной основе, дает возможность иностранным учащимся познакомиться с культурой Санкт-Петербурга и использовать полученные знания в межкультурной коммуникации.
Леонид Баткин: «Нужно накапливать силы для оживления России»
02.07.2007
Леонид Баткин, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Российского государственного университета отмечает 75-летний юбилей. Блестящий знаток эпохи Возрождения, Леонид Михайлович по-прежнему много времени уделяет политическим проблемам современной России. Леонида Баткина часто называют в числе соратников Андрея Сахарова.
Говорит Леонид Баткин: «Я несколько лет жизни отдал политике. Это началось со сборника "Иного не дано" и продолжалось до 1993 года по существу. Я, как и очень многие, чувствовал себя живущим под страшным гнетом лжи, фальши, презрения к человеку, его правам. Меня всегда это мучило, за себя и за других. Я дружил с людьми, которые смотрели на дело также. Впрочем, предпринять что-либо было трудно. И вот когда открылась какая-то возможность для публикаций, для открытой общественной деятельности, я с головой погрузился в это. Это было естественно, это не было расчетом или теорией, это было просто потребностью жизненной, для меня это тогда было важнее, чем итальянское Возрождение, наука и все на свете. И я придумал "Московскую трибуну" и руководил ею до конца 1992 года при поддержке Андрея Дмитриевича [Сахарова], с которым мы сдружились, и Афанасьева. Я сдружился с Радио Свобода и выступал много раз. В частности, когда пришел к власти Путин, даже еще он не был президентом, а только премьер-министром, я несколько раз выступал у вас крайне резко».
— Леонид Михайлович, вы пострадали как-то оттого, что выступали против Путина?
— Нет, этого я не могу сказать. Никаких репрессий не было. Это хорошо. Но что-то должно было измениться. Изменилось кое-что. Живется нам паскудно, но мы лишены все-таки... за некоторыми исключениями, которые были. Таких, как дело Ходорковского, которого я уважаю и симпатизирую очень, он вообще человек достойный, один из самых достойных в России. Я немножечко успел с ним познакомиться, но тут его и арестовали. Но есть и другие всякие вещи ужасные. Ужасная смерть Политковской, история с Литвиненко, о которой столько говорится. Но почему-то не говорится о том, что была создана комиссия по расследованию взрывов двух домов в Москве, не было окончательных версий, но были предположения трудно доказуемые, и была однажды встреча по радио с Литвиненко, который, ссылаясь на рязанский эпизод, доказывал, что это исходит из ФСБ. Комиссия не могла просто-напросто с этим согласиться, но мы внимательно это все выслушивали. И руководил всем этим, между прочим, Сергей Юшенков, который вскоре погиб. И я лично отношу его смерть за счет этого преступления, потому что если это действительно было так, это страшное что-то, как можно вообразить насчет ФСБ. А сейчас сам Литвиненко погиб. Я ничего не могу доказать, но я вижу очевидную связь между этими событиями.
— Леонид Михайлович, судя по всему, современная российская политика вас огорчает. Не могу не спросить вас в день вашего рождения: а что вас вообще радует в вашей жизни?
— Несколько друзей, все еще остающихся, не уехавших и не умерших. Хорошие книги, которые иногда выходят. К сожалению, моя собственная работа застопорилась. Ученые заседания, которые бывают блестящими у нас в ИВГИ [Институте высших гуманитарных исследований РГГУ]. Хорошие люди. Что-то приходит в движение. Я, вообще, уверен, что изменения будут к лучшему и, может быть... при моей ли жизни, но достаточно скоро. Так долго продолжаться не может, а у путинского режима нет настоящей опоры.
— Леонид Михайлович, вот вы сказали, что выход одной из ваших работ застопорился. А не можете рассказать, что это за работа?
— Это работа о Пьетро Аретино, одном из последних авторов Возрождения. Застопорилась не по каким-то принципиальным причинам, а по совокупности бытовых всяких и издательских обстоятельств.
— Леонид Михайлович, спасибо вам большое! Я поздравляю вас с Днем рождения! Желаю вам здоровья и чтобы все ваши работы вышли и сопутствовал им, как обычно, успех.
— Спасибо! Это происходит. Я желаю, чтобы что-то изменилось в нашей общественной жизни, чтобы наконец пришли к высшему согласию люди, считающие себя оппозиционерами, но грызущиеся друг с другом и отдающие дань прежде всего тщеславию, желанию первенствовать вместо того, чтобы увидеть, что объединение любых сил, кроме, конечно, нацистских и патриотических так называемых, необходимо сейчас совершенно. Не для того, чтобы победить. Победить в ближайшие два года, три года будет невозможно. Но нужно накапливать силы для оживления России. И я вот этого очень хотел бы, больше, чем любых личных успехов.
