Межкультурная коммуникация: направления и перспективы «Горячие точки» и универсальные стратегии в коммуникации русских и австрийцев
Статья посвящена межкультурной коммуникации. Рассматриваются «горячие точки» МКК, такие, как налаживание контакта, обращение и приветствие, согласие и отказ, выражение критики и комплименты. Также приводятся универсальные стратегии, помогающие в МКК: задавание вопросов, спонтанное непрошенное приведение фоновой информации, стратегии аргументации (рекомендуется, например, максимальная эксплицитность и избегание неточных указаний времени и дистанции и косвенных актов речи) и учет постулатов общения, равно как и правил вежливости и соблюдения статуса. Приводятся примеры из русско-австрийского общения. Подчеркивается необходимость межкультурной чувствительности (intercultural awareness) и – по возможности – переноса приобретенных в одной культуре навыков и знаний на другую.
Спецкурс «Культурное пространство Санкт-Петербурга» в практике обучения иностранных учащихся русскому языку
Предлагаемая лингвометодическая культурологически ориентированная модель обучения РКИ, разработанная на материале спецкурса и строящаяся на коммуникативно-интерактивной основе, дает возможность иностранным учащимся познакомиться с культурой Санкт-Петербурга и использовать полученные знания в межкультурной коммуникации.
Парижская газета «Русская мысль» (La Pensee Russe) отмечает свое 60-летие. Об истории и современности этой газеты я беседую с обозревателем Радио Свобода, историком русской эмиграции Иваном Толстым.
— Иван, «Русская мысль» была заметным явлением в эмигрантской прессе советского периода, не так ли?
— О да, конечно, советского периода — безусловно. Вся ее слава, все ее значение уместилось, конечно, в советской период и ранний послесоветский. А затем, увы, в информационном, в моральном своем смысле и значении газета, конечно, угасла. Что совершенно неизбежно для газеты, которая издается в Париже и не имеет в России серьезной поддержки, ни информационной, ни уже, увы, моральной по всем тем политическим и общественным обстоятельствам, которые мы знаем.
— Назовите несколько самых ярких имен, которые составляли славу «Русской мысли» лучших ее годов.
— Как всякая эмигрантская газета, а средств массовой информации в эмиграции было, на самом деле, важнейших, не так много: Радио Свобода, Голос Америки, Би-би-си, «Русская мысль» в Париже, «Новое русское слово» в Нью-Йорке, ну, может быть, еще в какие-то годы газета «Русская жизнь» в Сан-Франциско…
— Мы не говорим о литературных альманахах, мы говорим только о периодической печати.
— Конечно, политические информационные еженедельники и политические информационные радиостанции. Все эмигранты, так или иначе, прошли через вот эти пять, шесть, семь средств массовой информации. Именно все те, которые славны вообще в послевоенной эмигрантской литературной жизни и журналистской, — это, конечно же, Александр Солженицын, это, конечно, Андрей Сахаров, находившийся в Москве и в Горьком, в ссылке, это, конечно, все знаменитые писатели зарубежья. Это критик Адамович, писатель Иван Бунин, это Борис Зайцев, это Сергей Довлатов, Александр Галич, Виктор Некрасов… Дальше можно список продолжать. Назовите любого знаменитого эмигранта — он обязательно печатался в одной из этих газет или выступал по одной из этих радиостанций. Конечно же, были журналисты, нам с вами гораздо более профессионально близкие, и здесь надо назвать центральную фигуру «Русской мысли» конца 1980-х и 1990-х годов — это Александр Гинзбург, замечательный журналист, выдающийся правозащитник, который задавал тон в «Русской мысли» вот в эти годы и определял ее направление, и, безусловно, своей позицией и своей сатирой журналистской он спасал ее от быстрого потопления, которое после его ухода из газеты наступило, к сожалению, очень скоро.
— Вы сотрудничали с «Русской мыслью». Были ли в редакции разговоры о том, что время этой газеты прошло?
— Такие разговоры вообще всякий сотрудник любого органа от себя гонит. Уж очень не хочется допускать то, что ты потонешь с этим не «Титаником», а с этим небольшим парусным судном. Таких разговоров, конечно, не было, но все понимали политическую неизбежность этого. У эмигранта, который сотрудничает с эмигрантской печатью всегда есть вот это чувство: он в противоположность тому, за что пьют в митрополии, в России — «за победу нашего безнадежного дела», в эмиграции, тем не менее, пьют за собственное поражение. Спасение России, ее слава, ее свобода гораздо важнее, чем собственный успех эмигранта, который торопит освобождение России. И вот освобождение России пришло. Все понимали, что «Русской мысли», увы, идти на дно. Что жаль, о чем говорили между собой сотрудники, — о том, что «Русская мысль» не успела вскочить на другой парусник, на другой пароход, на другой космический корабль, который летит куда-то в другую сторону, оставаясь при этом, может быть, эмигрантским, но понимающим свою задачу в каком-то другом плане. Вот, к сожалению, этих вот крыльев, подводных или надводных, у «Русской мысли» не образовалось. По-видимому, это связано не только с политической ситуацией и растерянностью, но, как чаще всего бывает, это связано с отсутствие крупных личностей. Люди в 1990-е годы, эмигранты либо перестали осознавать себя политическими эмигрантами, либо поехали в Россию. Потому не осталось никого, кто мог бы политическую газету в этом смысле поддержать.
— Кто финансировал «Русскую мысль» в советский период?
— Финансировала американская разведка, ЦРУ, что, в общем, никогда особенно не афишировалось, но и не скрывалось. Другое дело — как сами сотрудники себя позиционировали, как газета видела свое назначение, каково было ее содержание. «Русская мысль» была славнейшей газетой, которая предоставляла слово, свои страницы и публиковала материалы правозащитного движения в 1970-80-е годы. В этом ее главное значение. Если брать более ранний период, это просто площадка, где могли высказываться и зарабатывать себе маленькие-маленькие гонорары русские стареющие эмигранты. Но появление диссидентского правозащитного движения в Советском Союзе, конечно, окрылило газету. Приход Зинаиды Шаховской, известной писательницы и общественной деятельницы, конечно, поднял газету на новый уровень. И вот это вот славное двадцатилетие — 1970-80-е годы — сделало ей имя и очень помогло самому правозащитному движению в Советском Союзе.
